Каждое из времён года в Киеве особенно: зима обнажает строгость архитектурных линий, весна подчеркивает пышность, лето – яркость, а осень - неувядаемую красоту города. Сезоны здесь такие разные. А вот в официозе между нами и соседями сейчас всего один сезон – угрюмый и мрачный, но с проблесками надежды.

 

Буквально несколько лет назад каждый журналист воспринял бы приглашение посетить весенний Киев с радостью, помноженной на добрый десяток планов встретиться помимо предложенной программы с друзьями, посетить знаковые достопримечательности, успеть объять необъятное…

Нынче выдвигались в поездку «в условиях повышенной секретности» (иронизирую) не общей организованной группой, а малыми компаниями, буквально «перебежками»  (прямого авиасообщения между Москвой и Киевом нет, поэтому летели через гостеприимный Минск). 

Международный аэропорт столицы Беларуси превратился в огромный пересадочный узел, удобный и комфортный, где для маленьких пассажиров предусмотрены детские игровые площадки, а для любителей шопинга представлены все гастрономические и «подарунковые» удовольствия. И мы не преминули запастись свежайшей сыровяленой колбаской и чудесной белорусской косметикой с волшебным для женщин словосочетанием «гиалуроновая кислота» в составе мезо-средств. Привычные «дамские штучки» здорово отвлекали от тревожных ожиданий предстоящей встречи с украинской таможней.

Не скажу, что я откликнулась на приглашение участвовать в совместном с украинскими коллегами тренинге (по вопросам профессиональных и этических стандартов журналистики) мгновенно утвердительно, но взвесив «за» и «против» отправилась туда, где «горячо».

 

В памяти всплывали картинки из своего ХХ века: как осторожно обходила танки, стоявшие в центре Риги, как горел наш туристический автобус в Вильнюсе, как эстонская продавщица, сдержанно отвечая на мое «Tere!», протягивала ликер «Vanna Tallinn», как в селе Веселое мы совсем невесело смотрели на пылающие вдали крыши абхазских домов…

 

Из отдаленной памяти прорывались более приятные виды. Во времена СССР мы, советские люди, много путешествовали в братские края (кстати, сейчас вновь становится модно посещать по очереди все столицы союзных республик, увы, уже бывших).

 

Киев для меня начался ранним утром 30 лет назад с позывных радио, которые вместо привычного государственного гимна ворвались в светлое пространство теплой комнаты: я прилетела ночью и, едва открыв глаза, навострила уши на задушевные слова тонкой мелодии:

 

«Снова цветут каштаны,

Слышится плеск Днепра.

Молодость наша -

Ты счастья пора!».

И сразу на Андреевский спуск! Михаил Булгаков писал, что нет в мире красивее города, чем Киев. Здесь все излучает счастье, широту и простор, здесь величаво течет Днепр. «И было садов в Городе так много, как ни в одном городе мира. Они раскинулись повсюду огромными пятнами, с аллеями, каштанами, оврагами, клёнами и липами».

 

В свой визит 2010 года я останавливалась в «Готеле Козацький», окнами на Майдан, и продолжала наслаждаться булгаковским Киевом: «Неописуемый воздух, неописуемый свет». А нынче я даже не предупредила крёстных, что еду, чтобы не поставить их, не дай Бог, в какое-то неловкое положение, о чем каюсь.

 

На прямой вопрос украинской пограничницы «Откуда вы прилетели?» даю прямой ответ: «Из Минска», что стопроцентно соответствует действительности. Штамп. И проходите! С якутской коллегой Мариной Сантаевой еще долго ожидаем застрявших на таможне коллег-мужчин. К ним вопросов гораздо больше, и официальные бланки с приглашением украинской организации не помогают. Одного из журналистов пограничники так и не решились допустить в страну. Это не прибавило нам оптимизма, как-то скомкано начинается встреча с новой Украиной. Как тут разделить news and views, нейтральность факта и беспристрастность мнения? 

 

В моей сумочке вырезка из северодвинской газеты «Северный рабочий»: коллеги недавно получили письмо от редактора из Кривого Рога, которая читает их сайт. 

Незнакомая мне Оксана хвалит разные публикации и в частности «Мечтай и действуй», юбилейное интервью… со мной. Такая счастливая случайность – характерный штрих в складывающейся заново системе координат, не от большой политики, а от народной дипломатии. Держу сей факт наготове. И не зря, дружить заново готовы многие.

Организаторы нас не просили что-либо писать про этот семинар, не было поставлено такого условия при приглашении. Делаю это по собственной инициативе в виде беглых путевых заметок. Семинар – это скорее попытка начать/продолжить диалог. Профессиональный разговор о стандартах журналистики, об аспектах регулирования медиа наших стран. Эдакое своеобразное исследование в экспертной группе на уровень терпимости, толерантности. Любое прямолинейное высказывание могло непроизвольно открыть «ящик Пандоры». Кто мы? Представители Кирова, Абакана, Благовещенска, Красноярска, Белгорода, Йошкар-Олы... Коллеги из Херсона, Львова, Славянска, Запорожья, Ужгорода, Мариуполя, Черновцов. «Одна из» представляется крайне вызывающе: «Классическая бандеровка, не видели? Смотрите». Позднее она, явно гордясь, рассказывала, как организовывала ремонт БТР. А я вспоминала, как мы собирали деньги на восстановление разгромленной больницы в Дебальцево.

 

В аудиториях говорилось о непреложных истинах, с которыми все молча соглашались. А вот атмосфера в кулуарах была куда эмоциональнее. Некоторым хотелось, чтобы кипело и булькало, другим – чтобы бесстрастно искалась «золотая середина». Словно на «машине времени» я перенеслась в наши «буйные 90-е»: атмосфера и градус кипения совпадают, только неоправданной эмоциональности, что ли, больше. О проблемах – только с  горячностью.

 

Как «устаканить» ситуацию, сохранить целостность державы? Советую собеседнику: «Попробуйте ввести русский язык вторым государственным». Практика второго, третьего и даже четвертого (!) государственного присуща западным странам с устоявшейся демократией. Коллега вспыхивает внутренне: «Да мы боремся за дерусификацию». 

В подтверждение посыла на следующее утро рассматриваю газету «Деловая столица» с темой номера «Как спасти украинский язык от вымирания» с хлесткими заголовками и публикациями сплошь на… русском языке. Парадокс! Кстати, и телевидение, и радио вещают в основном на русском, факт.  

Рабочим языком встречи в программе был обозначен тоже русский язык, но порой непроизвольно (?) некоторые коллеги переходили на свой родной, приходилось напоминать об установленном правиле, они спохватывались. Чувствовалось и некое разделение в некорректном отношении к своим соотечественникам с восточной части Украины как к чужим: «мигранты составили уже почти миллион человек». Может, все же – «внутренние мигранты»? Это же граждане вашей страны! 

 

Когда прозвучало грозное «оккупация», я достала карту Киева, сохраненную с предыдущего, шестилетней давности, визита. Уже тогда «Краткая история» подавалась однозначно: «1941 год - оккупация Украины немецкими войсками. 1944 год – оккупация Украины советскими войсками». Спрашиваю у собеседника: «А вот здесь, что объективно и непредвзято подчеркивается?», коллега, получивший прекрасное образование в Советском Союзе (спасибо за диплом и знания!) отворачивается. Мы теперь такие разные, а до «разрядки напряженности», ой, как далеко?! 

Я задавала коллеге вопрос: «А у вас всё так же звучит «Киевский вальс» в позывных радио?», он пожимал плечами, мол, так ли важен этот советского времени маркер сегодня. Такое ощущение, что в диалоге мы утратили что-то очень важное. Пообщавшись три дня, мы так и не обменялись  контактами. Но «снова цветут каштаны». 

Магнолии окутывают райскими ароматами, схожими с мускатом. 

Всех оттенков розового, пышные гроздья цветущей вишни, яблонь, абрикосов, заставляют трепетать от восхищения. 

Сотни ярких ирисов и роз ждут своих покупателей. «Вы из России?», - на наше дружное «Да!» тоже ответный восторг, ого-ого-го! 

Майдан Незалежности, весь залитый солнцем, встречает нас тихим покоем. 

Обгоревшее в незабытых еще боях здание Дома профсоюзов аккуратно «обёрнуто» белой тканью, скоро восстановят. 

 

На рецепшен гостиницы каждое утро нас угощают вкусными яблоками, с ближайших садов, уверяют. 

Швейцар не устает радостно улыбаться. 

Перекусить? В любую «хату»: «Пузата хата», «Картопляна хата», «Батькiвська хата», - создана система «швидкого харчувания», в которой преобладают десятки блюд из второго хлеба – картофеля. Как-то я была в немецком Штутгарте, так там в «картофельном ресторане» подавали даже десерты из картошки! На Крещатике заведения ничуть не уступают по качеству и ассортименту. И всё швидко (проворно, быстро). 

Признаться, обожаю зажаренные до золотистой корочки картофельные оладьи со сметанкой, в которую добавлен чесночок, их на Украине называют по-разному: и «тёртики», и «деруны», и дранники, но всё одинаково вкусно. Вареники, ну просто не моглиих  не откушать! А когда тебе вместе с чеком подают стикер «Сочтем за честь ваш следующий визит» и вовсе в блаженной улыбке расплываешься! Еще один забытый вкус. Вкус моего пионерского детства. Узвар? Да это витаминная бомба из сухофруктов! Ностальгирую, вы всё еще готовите узвар?! 

Настоящий компот впечатлений. Много в украинской столице не сочетаемого с острыми дискуссиями. 

Простое человеческое объявление «Обучаю игре на гитаре», развешенное на многих столбах Крещатика, трогает до слёз и заставляет остановиться: так мир же вокруг! Несутся «Жигули» и «Таврии», хамы-водители и «Хаммеры». 

А мимо уже весьма современно мчит двухэтажный экскурсионный автобус: он регулярно фланирует по столице. 

На Бессарабском рынке к концу базарного дня привычная суета. 

Дома теснятся и по-прежнему надстраиваются целыми этажами ввысь. 

Кинотеатр сохранил (или отстоял?) прежнее название «Киiвска Русь». 

У цветочных часов раньше любили фотографироваться стайки беззаботных туристов, теперь они, понурив голову, тихонько проходят: на бывшей Институтской, теперь улице Небесной Сотни, венки, свечи и траурные стяги. 

Многие деревья обвязаны лентами в цветах украинского флага. 

Огромные плакаты с портретами невинно убиенных напоминают случайному прохожему: расслабляться рано. 

Мы останавливаемся у трагического урочища.

- Бабий Яр. Вы знаете, что это такое? - интересуется коллега с заднего сиденья. Пришлось жёстко ответить:

- Мы историю родной страны хорошо знаем.

Отправиться к мемориалу, чтобы почтить память жертв фашизма, вышли из автобуса не все.

В скорбной задумчивости пытаюсь разрешить для себя дилемму, что пронзительнее: черный мраморный обелиск или ров, обильно политый кровью сотни тысяч расстрелянных, а сейчас покрытый нежной зеленью?

Мы едем на телеканал «Перший». 

 

Баррикада с мешками, набитыми тяжелым песком, не разобрана, предостерегает: физические угрозы свободе слова вероятны.

Здание советской постройки, огромные мрачные холлы. 

 

Гимн страны у лифта – в ожидании (хоть и «Сименс») можно выучить пару-другую строк. Объективно оглядев декорации, напрямую спрашиваем, когда обновлялось оборудование. 1996 год…

А как оплачивается труд журналиста, идеологический фронт – это же передовая современного телевизионного мира! Зарплаты от 1700 до семи тысяч гривен.  Пересчитайте по курсу, думаю, не очень понравится репортерам…

Обстановку разряжают расписные деревянные писанки, уложенные в полукруглые сферы: коллеги готовятся к православной Пасхе. 

А вечерком мы заглядываем в рошеновский фирменный магазин, где выложена новинка – прям натуральные (шоколадные) перепелиные яйца со структурой желтка, сваренного всмятку. Киевский торт, один из символов столицы, купить не решились – довезем ли через таможенные санитарные кордоны, но вспомнили, как частенько на Киевском вокзале в Москве пассажиры, идущие с поезда, несли по 3-4 круглые белоснежные коробки с зелеными принтами из листьев каштана на них, перетянутые бечевкой… 

А как не забежать в «питейную аптеку», ресторан «Первак»?! Нам тут же любезно организовали индивидуальную экскурсию по заведению. 

Воссозданные ступеньки (одна настоящая, 1902 года) дают начало истории ресторанчика. Оригинальность в интерьере и дизайне. 

Оседлав хвостатые табуреты у барной стойки – окажешься на коне. 

Телевизоры в живописных золочёных рамах. Я растрогалась, не выдержала – написала смску приятельнице, а она, ничуть не удивившись («ты в Киеве?»), примчалась на встречу. Россиянка Надя уже три года работает приглашенным преподавателем в университете. Как сказались на карьере политические события? Да никак, контракт продляют ежегодно, антагонизма не испытывает. Люди кругом милые, приветливые, истосковавшиеся по общению с русскими. 

 

Мы это отметили особо – отзывчивые, откликаются на просьбы-вопросы, как пройти, проехать, добраться, обменять рубли. Восторгаются – русские! Приглашают заходить еще. Для них это добрый знак – встретить на улицах Киева русских: они приехали, они вернулись! Только таксист, вызнав откуда мы, посоветовал поосторожнее объявлять о принадлежности к соседней стране – встречаются и экстремисты (но нам повезло). Кого еще недолюбливают? К позиции Беларуси не все относятся одобрительно. Вот запретил Батька к ввозу в свою республику украинскую молочку, обиделись.

 

Англоговорящих туристов в Киеве много. Но сегодня в  холле гостиницы шумели итальянцы. Человек 30. Одни мужчины. Что они тут делали? Явно не на работу прибыли, а на туристическую прогулку, курс очень выгодный для поездок иностранцев. Ааааа… догадалась я, они же за невестами, красивыми и рукодельными прибыли! Преумилительно, весна на дворе!

До отъезда предстояло важное дело: моей коллеге Марине надо было выполнить ответственное задание якутского батюшки – забрать в Киево-Печерской Лавре приготовленное для него праздничное облачение и привезти. 

Мы вместе отправились в Лавру, совместив сразу несколько целей – туристическую, деловую и паломническую. Как похорошела Лавра за несколько лет! Святое место не меркнет. 

Солнце ласкает золотые купола и белые надежные стены. 

 

Чистота. Тишина. Успокоение. 

Блистает во всей красе полностью восстановленный из пепла Успенский собор, взорванный фашистами.

 

Сохранившийся кусочек старинного храма заботливо укрыт кружевным, изящно кованым, навесом. Огромный каштан, наиболее древний экземпляр из имеющихся в Киеве, охватом в 260 см, - природный памятник. 

На нем уже заметны, словно зефирные, бело-розовые раскрывшиеся пирамидки-соцветия. Здесь наш проводник, за три часа сумевший познакомить нас с сокровищами Лавры, семинарист Богдан вдохновенно завершает свой рассказ и вручает Марине нестандартный кофр с пасхальным облачением. Заглянув в него («Что у вас в багаже?») и разглядев красное парчовое церковное одеяние, с особым пиететом пограничники отправляли нас дальше без препятствий, как сквозь истаявшую полосу отчуждения.

 

У последнего украинского рубежа мы увидели стеклянный куб, в такие мы собираем  помощь для обездоленных, для попавших в серьезную беду. Здесь шел сбор на беспилотники для украинской армии. Рука не поднялась, и я не стала бросать туда оставшиеся две купюры с портретами Богдана Хмельницкого и князя Владимира – пусть останутся у меня на память о великой Истории... А дома мягко разгладила купленную впопыхах в аэропорту перед отлетом холщовую кухонную прихватку с чудесной славянской вышиванкой, как добрый знак дружбы.

 

Доведется ли еще испить узвару там, где «снова цветут каштаны»?