Вот и мы отправляемся по следам поэта. Ведь в жизни у каждого есть мечта - свой «балкон», на котором хочется постоять. Так и я много лет мечтала попасть в музей-квартиру Иосифа Бродского, но ни разу с 2013 года (даты его открытия на единственный день в году, день рождения поэта 24 мая или на редкие мероприятия) не совпадало. 

Выпросила, и племянник поэта, автор книги «Иосиф Бродский и его семья», наш добрый друг, недавно побывавший на Севере с презентациями, Михаил Кельмович и исполнительный директор Фонда, флейтист оркестра Стадлера, прекрасный Антон Алексеевский перед закрытием на два года исторического объекта, устроили для меня эксклюзивную экскурсию. Взяла с собой подругу, художницу издательства «Литера», Ольгу Анциферову. Боюсь расплескать впечатления! 

Дом №24 стоит на пересечении улицы Пестеля (бывшей Пантелеймоновской)  с Литейным проспектом. 

Странно, но сейчас памятная доска висит с другого угла дома, а не прямо под их балконом.

В 1992 году, впервые побывав здесь, я увидела на стене затёртую (о, времена гонений!), но хорошо читаемую надпись, приглядитесь к чёрно-белым снимкам, сделанным по моей просьбе фотокором Владимиром Бербенцом.

Роскошный, знаменитый дом Мурузи терракотового цвета был построен в мавританском стиле в 1874 году с всевозможными удобствами для жильцов. На момент революции здесь были водопровод, отопление, ванные комнаты и всяческие «излишества» – пышная лепнина, расписные потолки, шикарные камины, арабески. Кружево угловых башенок. Эркеры. Балкончики, парящие над землёй.

В фасадах причудливо переплелись стили и эпохи. Выразительность и величавость.

Дверь в парадную хранит первозданные узоры. Решётка во внутренний двор-колодец с необычной арабской вязью. Смешение стилей. Эклектика.

Второй этаж. Заветная квартира. 

Есть и «чёрный ход», где сохранился засов, которого касалась рука поэта. В памяти всплывают строки эссе «Полторы комнаты». Вглядываясь в детали, глубоко проживаю каждый миг. 

В знаменитой комнате усаживаемся на лавку и восстанавливаем детали обстановки по детским воспоминаниям Михаила. Здесь висел оранжевый абажур над огромным обеденным столом. 

В проёме между окнами «останки» камина. На нем стояли колоритные японско-китайские вещицы из коллекции отца поэта Александра Ивановича. Окно украшали гардины с драпировкой из тяжёлой ткани. 

 

На балконе (открывающиеся вдаль виды особенные) отец часто фотографировал сына, есть много известных сохранившихся снимков: Спасо-Преображенский собор с одной стороны, храм целителя Пантелеимона с другой. 

Конечно, хочется не только постоять здесь, но и запечатлеть этот миг.

Возвращаемся в пышный проём «Полутора комнат». Узорчатые мозаики и объёмная пластика потолков.

 Было ли тесно Гению в домашних интерьерах? Он писал: «Эти десять квадратных метров принадлежали мне, и то были лучшие десять метров, которые я когда-либо знал». Дубовый квадратный стол, инкрустированный позолотой. Сундук.  

Михаил Кельмович хорошо помнит два чёрных буфета начала 20 века. И Антон Алексеевский в унисон вспоминает ироничный «Натюрморт» Бродского:

Слева на стене заслонка. Здесь любила покурить мама Иосифа Мария Моисеевна. Друзья курили прямо в «полукомнате» поэта. На фотографиях, сделанных Михаилом Мильчиком в день отъезда поэта (проводил друга и вернулся специально, чтобы тщательно запечатлеть все детали), две пепельницы, полные окурков. 

На круге проигрывателя «Юность» пластинка, в предотъездные минуты слушали Моцарта. 

В «десяти счастливых метрах» Иосифа напротив кровати стояли два массивных шкафа с горкой чемоданов наверху каждого, перегораживающие комнату напополам: часть с окном – сыну, вторая – для фотолаборатории отца. 

Коридор. Кухня с огромной плитой,  на которой четверо соседей готовили непрестанно или поочередно, или каждый на своей четвертинке, пока не провели газ. И примусы керосиновые ещё были. 

Размытый, но реальный, силуэт соседки Нины Васильевны мелькает тенью где-то в конце длинного, подобного узким итальянским улочкам, коридора. Помнящая Йоську мальчишкой и не пожелавшая поменять свою жалкую комнату с потолком почти в 5 метров в запущенной, но любимой, коммуналке на отдельный рай в спальном районе, соседка не любит пришельцев, поклонников поэта.

Вопрос, как быть с нею, в итоге решён, и теперь в результате реставрационных работ у неё здесь же будет своя отдельная однокомнатная квартира в 40 квадратов. Благотворитель, миллиардер Максим Левченко, выделил средства на реконструкцию квартиры, и выкупил соседнюю (как предполагается, под кафе, выставки и лекторий).

Мне нравится идея, устроить вместо кафе «Чайную». Бродский, будучи в ссылке, любил бывать в такой, грыз с чаем прянички. И набивал ими полные карманы, рассказывают старожилы. Пряники до сих пор выпекают в Коноше. Почему бы не привезти в качестве сувенира? А если воссоздать любимое меню поэта? Или даже «винную карту» тонкого знатока и ценителя эксклюзивных напитков? Есть же в Нью-Йорке ресторан «Русский самовар», на паях с Михаилом Барышниковым принадлежавший Бродскому и сохраняющий колорит бывания там поэта. Почему бы не обустроить тихий уголок, где после экскурсии можно присесть за чашечкой кофе с напёрстком ликера и поразмышлять о вечном…  

Новые современные экспонаты уже наполняют пространство «Полутора комнат». Вот золочёная голова поэта работы скульптора Свердлова (оригинал хранится в библиотеке конгресса США). 

Утратит ли квартира неповторимые запахи, колорит коммунального рая? Очень надеюсь на самое бережное отношение к деталям. 

Впереди два года. Терпеливо будем ждать результат! Расстаёмся до мая 2020 года, аккурат до 80-летия Иосифа Бродского.