Книга "Любовь по ленд-лизу” - это малоизвестные страницы Второй мировой войны, документальная повесть о судьбах советских женщин, друживших с иностранцами, прибывавшими в северные порты СССР с караванами судов по ленд-лизу в годы Великой Отечественной войны, нашими союзниками в борьбе с фашизмом. Повесть основана на встречах, интервью и письмах реальных участников тех событий. На страницах издания рассказывается о том, как складывались взаимоотношения между иностранными моряками и советскими девушками.  Книга вышла к памятной дате, 75-летию Союзных конвоев.

Мое исследование этой темы длилось больше 20 лет. И пусть простит читатель «рваное» порою повествование. Оно обрастало новыми свидетельствами очевидцев и фактами, после каждого издания книги ко мне приходили незнакомые люди с продолжением известных уже историй, которые открывались с новой стороны.

…. Когда в 1952 году на экраны вышел фильм по рассказу Станюковича «Максимка», зрители недоумевали, откуда взялся негритенок, так хорошо говорящий по-русски? Для архангелогородцев это не составляло секрета. Толик родился на Бакарице, в одном из пригородов Архангельска. Его малограмотная молоденькая мама, крутившая роман с негром, прибывшим с конвоем (среди экипажей было немало чернокожих граждан США), даже не поняла, кого она родила: в роддоме ей с испугом показали темненький сморщенный комочек! Но Толика полюбили в простонародье, молва носила далеко: «На Бакарице живет негритосик». Съемочная группа разыскала «Максимку»-Толю в Архангельске. Советский кинематограф продемонстрировал чудовищный цинизм: после съемок в холодной воде мальчишка, так ярко начавший актерскую карьеру, простудился, долго болел, стал никому не нужным. Плачевна судьба маленького актера Толика Бобыкина: талантливый мальчуган так и не нашел места в советском обществе. Акак обустроить свое будущее и кем в советской стране могли стать дети иностранных моряков, пусть и союзников?! А какие унижения (вслед кричали нелепое, но обидное типа «Янки, гоу хоум!») со стороны сверстников им пришлось испытать!

В один из дней до меня дозвонился читатель из Новодвинска, города, также как и Северодвинск, расположенного рядом с Архангельском, и потребовал срочной встречи. Могучий и колоритный, с огромной седой окладистой бородой до груди, Владимир Александрович Смирнов, чистый сказочный Старик Хоттабыч, привез свои заметки о «крестнике северных конвоев» Толике Бовыкине:

 - Будете издавать следующую книгу, обязательно опубликуйте подробности о Толе! Мы жили неподалеку.

И Владимир Александрович положил передо мной две сохранившиеся фотографии «с арапчонком», как он его называл. Рассказ, документальное свидетельство еще одной ниточки любви по ленд-лизу, привожу полностью:  

«Картина по рассказу Станюковича была снята в 1952 году Киевской студией художественных фильмов. И что по тем временам было роскошью – была цветной. На съемки киноленты Толя уезжал со своей матерью – Александрой Петровной Бовыкиной.

После выхода фильма на экраны нашей страны Анатолий не купался в лучах славы и не раздавал автографов. Он оставался самим собой и жил все в том же бараке, что стоял у южной проходной 4-го лесозавода. Мать же продолжала трудиться портовой грузчицей, как ныне говорят, докером. В Архангельск она попала по вербовке или по мобилизации из деревушки Чушевицы, что в Верховажском районе вологодской области. Слова разные, а суть одна.

Анатолий Бовыкин родился 8 июня 1943 года. Отца своего ему не пришлось увидеть.

«…Нет ничего более ужасного в человеческом воображении, чем мифический ад. Война – это преисподняя на земле. «Холодный коридор ада» - так называли моряки кратчайший – северный маршрут в СССР. Сыплющиеся из облаков бомбы и пузырьковый след торпеды из морской пучины были лишь внешними атрибутами войны на море. Ужаснее были постоянная близость и ожидание крадущейся смерти. Гибелью грозил даже, казалось, спасительный от атак шторм. Не раз ураганные ветры и волны Атлантики скручивали, как фольгу, палубу и надстройки, а корпус корабля разламывали на части. И не дай Бог оказаться в воде, температура которой едва колебалась возле точки замерзания. Десять минут пребывания в ней не оставляли никакой надежды на спасение. Постоянное напряжение истощало, доводило до исступления, лишало рассудка… Что может быть страшнее для человека?» Это от составителя серии книг «Северные конвои» Михаила Супруна, и лучше сказать нельзя…

Судно, доставившее в составе северных конвое в Архангельск военную технику по ленд-лизу, а увозившее отсюда беломорскую доску, было торпедировано фашистской подводной лодкой и затонуло. Среди спасенных отца Анатолия не оказалось. Так и не узнал малыш, каким был его папа и почему в отличие от своих сверстников он – черный? Зачем его мать часто вызывали в НКВД? И не мог он помнить, как после гибели отца в их барак тайком, под покровом ночи, приходили моряки-иностранцы. Отвернувшись в сторону от взглядов матери, они доставали из штанов специально приготовленные мешочки с хлебом, тушенкой и другим съестным, спрятанные от обыска на проходной. Друзья отца, чем могли, тем и помогали их семье. Моряки были и черные, и белые. Но всегда грустные. Как будто в маленьком человечке они чувствовали своего товарища. Улыбались они только тогда, когда заглядывали в колыбельку. Особенно, если он просыпался и что-то люлюкал, распахнув свои черные глазенки. Детский лепет не имеет языковых барьеров.

Не заметить озорного черного мальчика, которому постоянно не сиделось на месте, было нельзя. После программы Крючкова сценарист вызнал адрес этого егозы. Чуть погодя Анатолию пришло приглашение на съемки фильма. Но и при создании кинокартины у темнокожего мальчугана были свои «дубли», которые не увязывались со сценарием: то вдруг уедет на поезде, то пропадет в путешествиях по окрестностям. Но благодаря его «загару», милиция помогала возвращать «гулёну» в кадр.

Потом опять пришли будни: школа, с которой Толик не очень дружил. Рос бесшабашным и отчаянным. Под стать ему был его друг Юра. Грамотой шибко себя не утруждали. Любимым занятием было прокатиться на подножке поезда, вцепившись руками в поручни.

Подготовлен этот рассказ со слов бабушек-старушек, которые дружили с Шурой Бовыкиной, когда были молодыми. Не раз в военные годы сиживали они за столом у Александры. С датами помогла определиться племянница Анатолия – Нина Николаевна. А с написанием сего повествования – моя жена, разлюбезнейшая Надежда Васильевна, благо, жила она с ними рядом, и хорошо помнит арапчонка. Когда отец впервые провожал её в школу, Толик, сидя на заборе, поприветствовал: «Здравствуй, Василий! Что, дочь в первый класс повел? Счастливого пути», а сам и не подумал взять портфель и присоединиться.

На кладбище сохранилось подобие деревянного обелиска и оцинкованным футляром и фотокарточкой Анатолия. Время и солнце отбелили смуглую кожу его лица, но не смогли выровнять его вьющейся прически».

Мы долго и не раз говорили с Владимиром Александровичем, я помогла ему опубликовать эти заметки в местных газетах, пообещав, конечно, не забыть историю в новом издании «ЛЛЛ»  (книги «Любовь по Ленд-лизу»), если оно случится. Я все время хотела поставить наконец точку в своем исследовании, но эти три «ЛЛЛ» меня не отпускали и врывались в мою жизнь порой некстати. И я опять, как в стальных клещах, оказывалась в водовороте тех жутких событий военной поры…

 

А совсем недавно на презентации нового издания книги одна из читательниц поделилась личными воспоминаниями. Элла Михайловна Адамантова – человек в Северодвинске известный, уважаемый, работала врачом-терапевтом, сейчас активист общества «Совесть». Она принесла на встречу увесистый фотоальбом, в котором есть пара пожелтевших от времени фотографий – Толя Бовыкин с ребятишками в детском садике. Оказывается, Элла Михайловна ходила в одну группу с Толиком! Милый темнокожий мальчуган всем нравился, многие девчонки даже «влюблялись» в пухленького необычного малыша. С добрым юмором Элла Михайловна поведала всем собравшимся и о своей первой влюбленности, и о том, что, вернувшись с киносъемок звездой, Толик вообще перестал обращать внимание на окружающих его девчонок.

 

 

Вот малыш Толя вместе с ребятами старательно рисует. А вот он на групповом снимке  в двух шагах от портрета «отца народов». Малыш пока не знает, как дальше обернется его жизнь…